В минувший вторник, 8 ноября, ушел из земного бытия один из замечательнейших людей, что мне приходилось знавать — архимандрит Виктор (Мамонтов) 

Последние тридцать лет он скромно проживал в крохотной Карсаве, где был настоятелем храма Святой Евфросинии Полоцкой. Отец Виктор не искал мирской славы, но она сама нашла его. К нему съезжались люди из разных стран — в поиске надежды и отеческого наставления. Однажды среди них оказался и я. 

Впервые про отца Виктора услышал лет пятнадцать назад — когда учился на последнем курсе Даугавпилсского университета. Профессор кафедры русской литературы и культуры Иосиф Трофимов (увы, ныне тоже покойный) организовал для желающих студентов поездку в Карсаву в гости к отцу Виктору, которого он очень уважал. Среди участников этой поездки оказался мой друг Дима Коробкин, на судьбу которого впоследствии знакомство с карсавским священником оказало большое влияние, подвигнув к обращению в христианство. Коробкин мне с восторгом рассказывал: «Отец Виктор — личность уникальная! Меня в нем удивило все: внешность, манера говорить, необыкновенная чуткость и доброта. Он родился 10 сентября 1938 года в Амурской области, сначала пошел по педагогической линии. До прихода в церковь был доктором филологии, преподавал в Московском госпединституте. Был лично связан со многими удивительными людьми — Анной Герман, митрополитом Антонием Сурожским, отцом Иоанном Крестьянкиным. Крестной матерью Виктора Мамонтова стала в 1971–м Анастасия Цветаева. Служил в Риге, Тукумсе, Краславе… В гости к отцу Виктору за духовной пищей или просто, чтобы лично испытать обаяние этого человека, едут люди из многих стран…»

 Впервые лично увидеть удивительного отца Виктора мне довелось летом 2002–го, когда я, поддавшись на уговоры Коробкина, отправился с ним в Карсаву. Несколько дней по возвращении ходил сам не свой. Нет, отец Виктор не сотрясал паству громовыми проповедями, не поражал окружающих эффектными жестами и высказываниями. Он вообще был человеком тихим, добрым и самоуглубленным. Считал, что не след кичиться духовными богатствами, говоря: «…взаимное умаление Бога и человека и создает возможность их личностной встречи как «я» и «ты». Когда Бог говорит человеку: «Это ты», в этот момент человек принимает от Бога свое «я» как дар. Одно дело собственными усилиями ковать свое «я», утверждать свою самость, и совсем другое — с готовностью и благоговением принять свое «я» из рук Божиих». Однако для каждого посетителя он умел находить именно те слова, которые были наиболее необходимы. 

А еще отец Виктор обладал громадной внутренней мощью, которая не могла не оказывать сильного влияния на окружающих. Вокруг архимандрита сложилась большая община людей, для которых он был наставником, указавшим путь во мраке. Одни жили непосредственно в Карсаве, другие в городах и весях Латвии, третьи и вовсе за границей. Здесь любого готовы были принять, накормить и душевно обогреть. Уже спустя несколько лет, оказавшись в Москве, убедился, что и там отца Виктора хорошо знают, а его имя воистину открывает двери. 

Вторично отца Виктора довелось мне увидеть в сентябре 2004–го. Ехал в Карсаву в период тягчайшего душевного кризиса — и надеялся, что священник сумеет мне помочь. У нас состоялся разговор: и услышанное тогда от отца Виктора резануло душу жесткой безнадежностью. Но время показало, что он прав и другого выхода из тогдашней моей ситуации быть не могло… 

Вообще меня трудно назвать примерным христианином. Единственный священник, которому я исповедовался в жизни — это был он, отец Виктор. 

В последние годы он тяжело болел. Настолько серьезно, что был вынужден отойти от служения, погрузившись в молчание. Однако карсавское братство сохранилось, и мне еще не раз приходилось с  этими людьми пересекаться. Люди, переродившиеся благодаря знакомству с отцом Виктором, испытывали настоятельную потребность не только в общении друг с другом, но и в том, чтобы нести дальше переданный им свет. С воодушевлением занимались катехизаторской работой — может быть, не всегда умело, но от чистого сердца.

И вот отец Виктор завершил свое земное пребывание, похороны состоялись в субботу. Скажу собственными словами: «Господь прост как дитя в отношении к человеку, и человек должен стать простым, бесхитростным как дитя по отношению к Богу. И вот на этом пределе обоюдного умаления появляется поле свободы, в котором возможно общение человека с Богом, в котором может действовать Бог. Именно в этой таинственной пустоте Он переделывает нас».